Интернет-проект "Зона отчуждения"

Георгий Константинович Новиков, сотрудник Долгопрудненского КБ Автоматики, участник ЛПА, с 30 октября по 29 ноября 1986 года устанавливал аэростаты над разрушенным четвертым блоком, обеспечивая непрерывность строительства саркофага...

Sirius: Когда вы попали в Чернобыль?
Георгий Константинович: Абсолютно точно могу сказать: 30 октября (1986 г. - прим. Sirius) мы уже были там, 29 ноября, через 31 день, мы вернулись назад. То есть, там мы провели ровно месяц, и это, кстати, уже помогло мне выиграть не один суд. Но вообще, на самом деле, главное - это сколько ты нахватал: можно просидеть полгода и получить 5 рентген, а можно за 20 минут схватить 400, как, например, пожарная команда, но многие этого не понимают.
S: А чем вы занимались в Чернобыле?
ГК: А все было просто. Был в отпуске, из отпуска вышел, а пути-то пересекались. Знал, что наши ребята уже уехали в Чернобыль. Вышел из отпуска, через 15 минут после начала рабочего дня звонок - зайти к заместителю главного конструктора. А работал я в Долгопрудненском КБ Автоматики, с одной стороны, а с другой - почтовый ящик А-34/95 - ничего не говорящее название. КБ Автоматики - тоже не очень-то говорящее название, но занимались мы воздухоплавательной автоматикой. В Чернобыле мы, как это ни парадоксально звучит, занимались воздухоплаванием. Авария произошла в апреле, день прибывал, а после 22 июня произошел перелом, и он начал убывать. А работа была организована круглосуточно, а работать напрямую нельзя: на кранах ставили видеокамеры, по углам, и монтаж вели с помощью этих видеокамер. А день все короче, освещенность падает, и видеокамеры "слепнут". Нужно освещать площадку, но соседние здания 30-40 метров, а четвертый блок - 70, и осветители не достают, а монтажникам нужно обеспечить фронт работ. Поэтому Щербина - председатель ПК - поставил вопрос: как освещать площадку? Прожекторами бесполезно. Аэростат! Самолет может светить только несколько секунд, вертолет - минуты, а аэростат - его поднял, ему наплевать на радиацию, на все: он может сутками стоять, месяцами. Что мы и сделали: днем выбрали его, обмундировали, обслужили, и он месяц у нас по ночам светит. И операторы кранов - там стояли мощные "Демарки", их было в Союзе всего три, и два из них бросили в Чернобыль - они же не могут работать вслепую, а с камер ему поступает информация. Я наблюдал работу корректировщиков (это такие люди с рациями, они стояли где-нибудь за столбами): это было в конце строительства саркофага, оставалось только перекрыть его "клюшками", а как их класть в потемках не видно. И вот корректировщики с нашей помощью давали команду, как: влево, вправо... Так вот, по воздухоплавательной тематике нас, если можно так сказать, пригласили военные, поучаствовать в этой работе. Почему? Наша техника, разработанная для ВВС, имела возможность по несколько суток - 10, 15, а если при постоянном пополнении, то и 1-2 месяца можно было висеть в воздухе. Это и было нашей задачей там. Я думаю, если бы не наша помощь, то сроки сдачи ОУ могли бы уплыть вправо, а задача стояла сдать его к 7 ноября...
S: К очередному юбилею партии...
ГК: Да, да, да. Есть срок, задача, и сколько все это стоит никого не интересует.
S: А в это время 1-й и 2-й блоки уже запущены были.
ГК: Да, уже работали. Тогда еще решался вопрос о 5-ом и 6-ом блоках, сейчас они законсервированы, а первые три тоже уже сейчас остановлены, да?
S: Да, в 2000-ом году последний.
ГК: Да, вот еще что. Когда встал вопрос о ночном освещении, у военных спросили, есть ли у них аэростаты. У военных есть наши же разработки, т.е. мы разрабатываем, а они эксплуатируют, но ситуация далеко не штатная. Как эксплуатировать в таких условиях? Одно дело - инженер-испытатель, другое - эксплуатационник. У испытателя квалификация намного выше, он по многим параметрам испытывал и знает, но в инструкции я им написал вот это, это, и это, ограничения поставил. И когда вопрос встал об эксплуатации там, в Чернобыле, привлекли разработчиков, ДКБА (Долгопрудненское КБ Автоматики) было привлечено в качестве технических руководителей. Меня вызывает заместитель главного конструктора, говорит: "Ребята, надо". Нет, это все понятно, надо, а как надо? "Так как, приедете, разберетесь, ты же ведущий...". Приехали, разобрались и применяли такие нештатные решения, которые в инструкциях вообще никак не оговаривались. Эксплуатационники просто боялись взять на себя ответственность, а мы принимали эти решения - ведущий конструктор, начальник бригады расчетчиков. Он тут же, на коленке считал, тут же принимались решения, все обеспечивалось, работали, работали, работали... И только потом, через некоторое время стала доходить степень ответственности тех решений. Но принимали мы их не задумываясь, уверенные в себе и полные чувства ответственности перед поставленной задачей.
S: А где вы размещались во время ликвидации?
ГК: Наша отдельная, небольшая команда - около тридцати человек, там техническая команда - максимум человек 50, она не требовала своего обеспечения ни кухней, ни остальными службами, ни штабом. Мы были прикомандированы к отдельному автомобильному батальону. И вот штаб ОАБ нас обеспечивал всем, в том числе жильем, спецодеждой, банями и прочим. Все это располагалось в селе Корогод Иванковского района, в пределах Зоны отчуждения, если напрямую от ЧАЭС - километров двенадцать. Но прямой дороги не было, на работу мы ездили от Корогода до Чернобыля, а потом до Припяти, около 30 километров. Работа была организована посменно: в сутки четыре смены по 6 часов. Мы же, в силу специфики нашей службы организовали работу по 12 часов.
S: А что вы считаете причиной аварии? (В оценке причин аварии с Георгием Константиновичем я согласиться не могу)
ГК: Причина аварии, как всегда в России - человеческий фактор. Это единственный вывод, к которому я прихожу на сегодняшний день. И сейчас существуют люди, которые утверждают, что персонал гнал научный эксперимент, с другой стороны - у кого-то где-то свадьба... В результате нарушение всех норм и требований и дикая безответственность (Чья? Может быть, конструкторов - вот в чем вопрос - прим. Sirius).
S: Но, скажем, многие исследователи считают, что причиной аварии стали недостатки реактора, т.е. ошибки и нарушения конструкторами правил, ими же самими написанными...
ГК: Нет, я считаю, что это целиком и полностью нарушения эксплуатационников. В тот злополучный день реактор эксплуатировали экспериментаторы научного эксперимента, обычная смена была отстранена. Все системы защиты были отключены (Медведев? - прим. Sirius). А на сегодняшний день существуют дикие версии, вплоть до появления пришельцев.
S: И последний вопрос. Не хотели вы бы снова вернуться в Чернобыль, увидеть, как там все сейчас?
ГК: Да, да, да. Хочу снова пережить те минуты, когда я чувствовал дикую ответственность, принимая решения в пределах моей компетенции. Хочу и не боюсь.
S: Ну, вам-то уж вообще бояться нечего, сейчас там уровни совершенно не те, что были в 86 году.
ГК: Когда мы были там, уровни были рентгены...